Поверь и прости - Страница 13

Сказав это, он бросил на Ринну испытующий взгляд. К своему ужасу, она поняла, что разговор далеко не закончен. От нехорошего предчувствия внутри у нее все похолодело.

— Конечно, ты прав, — сказал Дэвид, подходя к буфету, чтобы вновь наполнить бокал. — Я не подумал об этом. — Через секунду Ринна с удивлением обнаружила, что он протягивает ей бокал с жидкостью янтарного цвета. — Прошу вас, Ринна. Извините, что не предложил раньше.

— О нет, благодарю. Я не пью, — сказала она. И это было чистой правдой. С той самой ночи она не притрагивалась к спиртному, но слова отказа прозвучали совсем неестественно. Она чувствовала, что близка к истерике. Ринна стиснула лежащие на коленях руки и провела языком по запекшимся губам. Не надо обращать внимания на Трэвиса. Она просто обязана игнорировать его присутствие. Почему он все время следит за ней?

— Ну, херес не в счет, — заявил мистер Мартин. По предписанию врачей он выпивал перед обедом бокал хереса для аппетита и теперь повсюду превозносил его достоинства. — От него вам сразу станет лучше. Вы все еще плохо выглядите.

— Послушай, папа, — вмешался Трэвис, — не надо ничего навязывать. Возможно, у миссис Уилльямсон есть веские причины испытывать неприязнь к спиртному.

— Прошу прощения, дорогая, я не подумал, — быстро извинился старик. — Конечно, если вы предпочитаете не пить…

Ринна вновь попыталась изобразить на лице улыбку. Одно из двух — либо она ведет себя глупо, придавая чрезмерное значение словам Трэвиса, либо он очень хитер. От нее ждали объяснения.

— Нет, никаких особых причин у меня нет, Я выпью немного.

Она взяла бокал и притихла, надеясь, что разговор возобновится без ее участия. Упоминание об отце расстроило ее. А вдруг ее узнают? Что ей тогда делать? Эти мысли окончательно выбили ее из колеи.

— Думаю, у нас найдется клубничное бренди, миссис Уилльямсон, — не унимался Трэвис. — Возможно, вы предпочитаете именно этот напиток?

Ринна вздрогнула. Трэвис сидел на стуле и с улыбкой смотрел на нее. Улыбку его никак нельзя было назвать радостной, скорее это циничная ухмылка. Ринну охватила паника.

— Клубничное бренди? — в недоумении переспросил мистер Мартин. — Можно поискать.

— Нет, не надо, спасибо, — быстро сказала Ринна. Неужели Трэвис понял? Неужели он вспомнил? Боже, ведь она была уверена, что он не узнал ее.

— Тогда, может, шампанского? — предложил Трэвис. Улыбка исчезла с его лица, в глазах появилось суровое выражение.

Ринна сжала в руке бокал, стараясь успокоить, бешено бьющееся сердце.

— Нет, нет, спасибо, — пересохшими губами пролепетала она. — Я ненавижу шампанское.

— Правда? Странно. — Трэвис положил ногу на ногу и пристально посмотрел на нее. Затем отсалютовал ей бокалом, точно так же, как в тот злополучный вечер. — Мне показалось, что вы должны любить его, особенно с клубникой. Ведь эти ягоды обладают волшебными свойствами, не так ли?

Ринна словно онемела, сидела как истукан. Она еще сильнее сжала ножку бокала. Он все знает. Он узнал ее и старается заманить ее в ловушку.

— Знаете, Ринна, — смеясь, включился в разговор Дэвид, — мой брат считает себя знатоком женских вкусов. Но на этот раз ты ошибся, старина, — обратился он к брату. — Возможно, кому-то и нравится шампанское с клубникой, но это совсем не значит, что все женщины любят его.

Еще несколько секунд, показавшихся Ринне вечностью, Трэвис не отводил от нее взгляда, затем повернулся к Дэвиду.

— Да, полагаю, ты прав, — сказал он. — На этот раз я ошибся. Не могу понять, с чего я вообразил, что у миссис Уилльямсон подобные вкусы.

Ринна сжалась, словно загнанный зверек, к которому подбирается охотник, решивший поиграть со своей жертвой, перед тем как нанести ему смертельный удар. Трэвис продолжал наступать:

— Вы слишком молоды для вдовы, миссис Уилльямсон. Ваш муж давно умер?

— Несколько лет назад, — пробормотала она.

— Ну, надо же. Несчастный случай?

— Нн… нет, — запинаясь, произнесла она, уставившись на свой бокал. Обычно, когда речь заходила о ее муже, люди выражали сочувствие и далее не касались этой темы. — Нет, он погиб в Белфасте.

— Так он был военным? Не знал, что мы посылали войска в Северную Ирландию. Сам я был во Вьетнаме. Ужасное место. Джунгли, кишащие насекомыми, жарко, как в пекле.

Трэвис, по всему видно, не такой, как другие. Он не знает, когда нужно тактично промолчать.

— Нет, — сказала Ринна. — Он не был военным. Он… он был журналистом.

Неужели все незамужние женщины с детьми стараются выставлять своих вымышленных мужей героями? — подумала Ринна. Когда родился Энди, ее легенда была вполне логичной. Она выдумала ее, опираясь на происходившие в то время события. Думала: вот Энди подрастет, и она расскажет ему о трагической судьбе его отца. Сейчас это прозвучало глупо.

— Вы уверены, что ваш муж был отцом вашего ребенка?

— Что?! — переспросила ошеломленная Ринна.

— Я спрашиваю, вы уверены, что ваш муж являлся отцом ребенка? По сообщениям прессы, единственный американский журналист, погибший в Северной Ирландии, похоронен десять лет назад.

В комнате воцарилась напряженная тишина, трое мужчин удивленно смотрели на нее. Ринна почувствовала, как ее сердце начало колотиться с удвоенной силой. Как она могла совершить такой непростительный промах? Зачем она позволила загнать себя в угол? Она лихорадочно начала придумывать логичное объяснение своей грубой ошибке.

— Разве я сказала Белфаст? Я имела в виду Бейрут. — Она надеялась, что исправила свой промах, хотя эти два места и расположены в тысячах миль друг от друга. — Я плохо запоминаю названия иностранных городов.